|
КАК ПРЕДСКАЗАТЬ СВОЕ ПРОШЛОЕ? Историческая наука в постсоветских государствах Решительный пересмотр прежних представлений об истории страны, начавшийся в конце 80-х годов, не только открыл дорогу объективному изучению прошлого, но одновременно дезориентировал широкую публику, не привыкшую к дискуссиям и всякого рода альтернативным теориям. В этой ситуации нишу популярной истории заполонили многочисленные халтурные поделки в духе "тайн любовниц французских королей" или "разоблачительных" теорий г-на Фоменко и его шустрой астрономической братии. Однако псевдоисторическая халтура все-таки не может удовлетворить потребность общества в серьезном осмыслении своего прошлого. За десять лет существования независимых государств произошло формирование новых национальных исторических школ. Каким образом оценивают события прошлого нынешние историки? В каком направлении развивается историческая наука в России и других постсоветских государствах? Какое влияние новое видение прошлого оказывает на взаимоотношения стран и народов? Задачу ответить на эти и другие вопросы поставили перед собой авторы сборника "Национальные истории в советском и постсоветских государствах", который издан Фондом Фридриха Науманна, Ассоциацией исследователей российского общества ХХ века, Институтом русской и советской культуры имени Ю.М.Лотмана и Рурским Университетом в Бохуме (Германия). Национальные истории: 
Так, в грузинском национальном сознании важную роль играет традиция древней национальной государственности, истоки которой восходят к эпохе эллинизма, отмечает историк Юрий Анчабадзе. Этим объясняется совершенно исключительное внимание, которое грузинская историческая наука уделяет средневековым царям-"государствостроителям" (Вахтанг Горгосали, Давид Строитель, царица Тамар, Георгий Блистательный) и, особенно, истории Первой Республики 1918-1921 годов. В связи с этноконфликтами в Абхазии и Южной Осетии одной из доминант исторических исследований стало обоснование целостности и неделимости Грузинского государства. В национально-культурной идентичности армян занимают существенное место исторические мифологемы, центральным из которых является образ "христианского народа во враждебном окружении". Доктор исторических наук Бабкен Атурюнян и кавказовед Александр Искандерян считают, что нынешние внешнеполитические проблемы независимой Армении, в первую очередь конфликт в Нагорном Карабахе стали причиной "карабахизации" истории - перенесения акцентов национальной историографии с проблемы геноцида (которая стала причиной формирования комплекса народа-мученика) на доказательства "автохтонности" армянского этноса (что служит образ народа-борца). В Казахстане на формирование национальной историографии значительное влияние оказал "комплекс кочевничества", отмечает алма-атинский историк Мурат Сембинов. Уникальное кочевое общество с особой своеобразной и самобытной культурой в массовом сознании ассоциировалось с "отсталостью" и "варварством". Новое государство во главе с национальной элитой стремятся преодолеть негативные стереотипы и найти в прошлом основы и традиции нынешней независимости. Следствием этих поисков стало повышенное внимание историков к выдающимся государственным деятелям прошлого, которые в исследованиях местных ученых предстают в несколько идеализированным виде: Тауке-хан, Аблай-хан, лидеры Алаш-Орды. 
В Казахстане уделяют повышенный интерес к выдающимся историческим деятелям, стремившимся к созданию национальной государственности Особую роль национальная историческая наука сыграла в формировании государственности Украины, пишет исследователь из Винницы Валерий Васильев. После 1991 года профессиональные историки пришли на высшие государственные посты, а академические институты стали важными центрами разработки основ государственной идеологии и политики. Характерный эпизод: когда российская сторона поставила вопрос о пересмотре линии российско-украинской границы близ Крыма и в Донбассе, глава Украины Леонид Кравчук в ходе переговоров положил на стол карту Киевской Руси и заявил: "Вот наши границы!" Аналогичные процессы формирования национальных исторических школ происходят и других постсоветских государствах, а также в ряде национальных регионов России. Образы России: К сожалению, приходится констатировать, что исследователи не справились с поставленной задачей. Гневно осуждая сепаратистов, навязывающих обществу антироссийские стереотипы, авторы сами оказались не свободны от политических комплексов и идеологических штампов. Вместо серьезного анализа направлений исторической мысли они зачем-то занялись подсчетом "обид", нанесенных России национал-радикалами из УНА-УНСО, цитированием "антироссийских" высказываний лидеров Белорусского Народного Фронта, сетованиями по поводу шествий ветеранов войск СС в странах Балтии и прочими проблемами, имеющими весьма отдаленное отношение к теме исследования. Скорее всего, авторы удивились и даже возмутились, если бы кто-то стал анализировать современную российскую историографию по цитатам из маргинальных газет Лимонова и Баркашева. Серьезным ученым вряд ли придет в голову судить, например, об американской исторической науке по выступлениям ку-клукс-клановцев. Но ведь столь же нелепо приписывать украинским историкам взгляды местных политических демагогов или винить латвийских ученых в эсесовских демонстрациях. Весьма сомнительна позиция авторов и в трактовке некоторых моментов истории, связанных с включением в состав Российской империи сопредельных земель. Так, в качестве положительного примера освещения этой проблемы приведена следующая цитата из учебника для 8-9 классов (автор - А.Н.Боханов): "Новые территории никогда не разграблялись, население не становилось данником далекой метрополии. Везде сохранялись существовавший до того общественный уклад и привычные нормы жизни… В России не было дискриминации (различия) по национальному и расовому признаку…" и т.п. Даже оставляя в стороне неверное толкование слова "дискриминация" (которое, как известно, вовсе не является дословным переводом исходного римского "discriminatio", а обозначает ущемление или умаление прав какой-либо группы людей по признаку национальности, расы, пола, вероисповедания и т.п.), остается непонятным: как люди, считающие себя профессиональными историками, могут ставить в пример столь грубую, откровенную, противоречащую всем историческим фактам ложь? Разумеется, Российская империя вовсе не была "землей обетованной" для инородцев и иноверцев, а царских генералов-администраторов вряд ли можно представить апологетами идей национальной толерантности. Достаточно вспомнить, например, поголовное истребление убыхов, карабулаков и других народов в ходе Кавказской войны, ущемление гражданских и социальных (избирательных, имущественных, торговых, религиозных, культурных) прав мусульман, печально известную "черту оседлости" … Другое дело, что история народов Российской империи (как история всякого народа) имела и негативные, и позитивные стороны. Но желая подчеркнуть положительные моменты этой истории (о которых прежде не говорили, ибо они не вписывались в официальную концепцию "проклятого царизма"), нельзя при этом прекращать исторические исследования в слащаво-приторный поток фальшивых деклараций о "благоденствии" народов под сенью империи. Северный Кавказ: Так, покойный профессор Хаджи-Мурат Ибрагимбейли, один из видных исследователей-кавказоведов, характеризуется как автор статей "в духе посредственной публицистики, вполне ненаучных и бездоказательных", да еще почему-то записан в "чеченцы" (видимо, это является решающим доказательством "неблагонадежности" дагестанского ученого). А творения профессора М.М.Блиева, чья концепция "горского экспансионизма" была полностью отвергнута всеми серьезными учеными-кавказоведами еще во второй половине 80-х годов, автор объявила "фундаментальными" и "стоящими особняком" (видимо, особняком от исторической науки?). Автор с нескрываемым раздражением пишет об интересе ученых к истории Кавказской войны. Особенно не нравится ей положительные оценки Имама Шамиля, который, по мнению Л.Гатаговой, «назначен» центральным персонажем северокавказской истории (интересно, какую альтернативу Шамилю могла бы предложить сама автор?). И тут же назойливо подчеркивается «особость» и лояльность североосетинских историков, которые «не только не пересмотрели свою версию включения в состав Российской Империи, но и демонстративно отметили 220-ю годовщину этого события, широко освещая ее в прессе». В целом статья производит впечатление заказного полит-PR и упрек, адресованный историкам-кавказоведам, в «сползании» в «опасную область идеологии и политики» можно вернуть самому автору. Конъюнктурные, идеологизированные и просто непрофессиональные очерки, к сожалению, существенно снижают научную ценность всего исследования. Однако, несмотря на отмеченные недостатки, сборник "Национальные истории в советском и постсоветских государствах" заслуживает серьезного внимания, в первую очередь благодаря постановке сложной и важной проблемы перспектив развития национальной исторической науки в постсоветских странах. Национальные истории в советском и постсоветских государствах. Под редакцией К.Аймермахера, Г.Бордюгова. - М., "АИРО-ХХ", 1999. - 446 с. |